Сделаю, разумеется. И даже скоро. Но пока ни сил, ни настроения ни слов.
если что - "обломитесь, я жива" (с)
Просто проблемы дома. НЕТ, не в личной жизни. Там нет проблем. Там всегдашний обычный, спокойный и милый звездец)) То есть норма. А на работе фестиваль. Будет. Скоро. Молимся во здравие наше, и за упокой конкурентов. Всем спасибо))
Начало истории Лорвейн- если кому интересно))
Лоркины куклы
Черная кошка сидела на подоконнике, поджав лапки неотрывно глядела на гостя, застывшая, неподвижная, как эбеновая статуэтка. По ее спине змеились, переплетаясь, как горные ручейки, серовато-рыжие полосы и пятна, сливаясь на груди в подобие светлой звездочки.
"Кукла что ли какая заговоренная?"
Гость осторожно покосился на нее, тайком сделав обережный знак. Кошка брезгливо дернула ухом и отвернулась, сочтя синиц за окном более достойными внимания, нежели какой-то там слишком суеверный посетитель.
"Тьфу, пропасть..."
Наместник хмыкнул, досадуя на себя за чрезмерную подозрительность. Но казалось, сам лес смеется над ним, по пути к дому колдуньи. То ветка самшита хлестанет по лицу влажными после дождя, жесткими листьями, то изломанный корень попадется под ноги, то невидимая птица резко крикнет в вышине, напугав коня, сбивая с и без того едва различимой тропки, отмеченной через каждую милю осколками гранита, острыми, как драконьи зубы.
А у самого порога, откуда ни возьмись, вскинулась, зашипела змея, скользнув с нагретых солнцем перил. И только по желтым пятнам на голове порядком издергавшийся человек понял, вздохнув с облегчением, что это безобидный уж. Но все равно выругался, мол демоны б забрали это ведьму, у которой все не по людски...
читать дальше?Впрочем, дом, покосившийся от времени в сторону раскинувшегося по левую руку болота, был все еще довольно крепким. Человек постучался раз, другой, скрипнувшая дверь отворилась, и тут же захлопнулась сама по себе за спиной. Но тут уж шагнувший в комнату человек без труда разглядел хитрую пружину, приделанную в углу - ничего особенного, у князя такая же, только не позеленевшая, медная, а блестящая новеньким, лунно-черным серебром.
Да и в доме, надо сказать, ничего страшного не было - гость опасливо оглянулся по сторонам, раз, другой, но ни черепов, ни скалящихся чудищ, ни вонючих зелий вкупе с тоскливо воющими призраками не заметил.
Пол был чисто выметен, стол накрыт льняной скатертью, на окнах покачивались от ветра легкие занавески, видневшаяся за откинутым шерстяным пологом постель укрыта овечьей шкурой, в очаге на углях грелся котелок. Пахло овощным рагу, медовыми цветами с улицы, да горечью полыни, развешанной пучками у стен, чтобы не заводились клопы. Ни дать, ни взять - простой охотничий домик, где заботливая дочка егеря навела нехитрый уют. Если бы только не эта проклятая кошка, сидящая на окне...
- Муррр...
В тишине, слившись со скрипом двери за спиной, кошачий голос прозвучал громко и как почудилось человеку - угрожающе.
- Ai, Telie.
Он вздрогнул, резко обернулся, непроизвольно опустив ладонь на рукоять меча. Кошка и ухом не повела. Впрочем, как и ведьма, бесшумно переступившая обитый порог.
- Приветствую и тебя, добрый человек, - она кивнула, подходя ближе, поставила на лавку корзинку лесной малины, улыбнулась - мягко, смешливо, ни капли не зло, - Кто ты, и зачем пришел в наш дом? Быть может, ты заблудился в лесной чаще?
"Эльфийка... Надо же, и правда нелюдь".
Он поежился, отступив на шаг. Каких только слухов не ходило об этой ведьме, пришедшей прошлой весной из сожженного города, и поселившейся в лесу вместе с приблудившейся откуда то старой кошкой.
Что она на драконьих крыльях ночами летает над бескрайней чащей, и глядит дальше звезд, поднимаясь к рассвету черной тенью, что нередко видят пастухи на скалах. И по приказу князя каждый месяц приводят к подножию быка - чтобы чудовище не тронуло людей, живущих в селении.
"А с виду и не подумаешь... Обычная девчонка. Уши только не людские. Да имя... Как же ее там?"
- Здравствуй... Лорвейн, - человек сдержанно кивнул в ответ, чуть чуть улыбнувшись, чтоб не сочла неучтивым, припоминая, что говорил слуга, - Я Аскельд, наместник Гондора в этих местах. У меня есть к тебе поручение, если исполнишь его, я щедро заплачу золотом, - проговорил он, исподволь разглядывая ее.
И усомнившись к тому времени в глубине души - быть может, наврал пройдоха - Вик? Мало ли, во что верят простые люди... Неужели эта девчонка в зеленом платье и впрямь имеет такую силу, как шепчутся в деревне? На вид колдунье и двадцати зим не было, если приглядеться - скорее полукровка, чем эльдар.
Лорвейн тоже смотрела на мужчину, стоящего перед ней. Смотрела исподлобья, чуть склонив голову, но в глазах не было злобы - только смех, внимание и будто бы тень тайной грусти в небесно-голубой глубине.
Взглядом они были похожи - неуловимо, но ясно, как дальняя родня. Быть может, и были в роду человека эльдар, да кто теперь припомнит? Был Аскельд еще молод, лет тридцати, успел слегка подрастерять былую стройность, и рыжевато-русые, коротко остриженные волосы чуть поредели, оставив залысины у висков. Но на удивление, все это его почти не портило, лицо было, как в юности, чистым и строгим, а серо-карие, с прозеленью глаза глядели прямо и ясно, светился в зрачках ум, бесшабашная смелость и жестковатая, но не злая усмешка. Он казался гордым, упрямым, словно бы запертым на замок, и все же жила в нем тайная грусть, точно душа осталась мечом с трещиной после войны.
"Отчего же родился такой человек в Гондоре? Среди воинов Эрин Ласгален, в стражах государя Трандуила смотрелся бы он своим..."
- Слушаю тебя, господин наместник, - наконец улыбнулась эльфийка, лукаво взглянув из-под русой челки, перекинула косы на грудь - как у людей заплетенные, по простому, почему-то отметил он. И приговорил прямо, без обиняков:
- Мне нужно, чтобы ты похитила меньшую дочь княза Эстегора, княжну Медвин. Я не причиню ей зла, и назову законной женой в тот же день, как она переступит мой порог. Мои воины не могут сражаться с его людьми, ибо служат государю. А Эстегор богат и спесив, я просил у него руки Медвин, но он грезит выдать ее за другого. Наместник великого Гондора недостаточно хорош для него... - раздражение прорвалось наружу, но человек быстро справился с собой, проницательно взглянув на бесстрастно слушавшую ведьму, - кто ее знает, еще решит по девичьи пожалеть княжну... - Не думай, что я зверь. У Медвин три сестры, покуда они не уйдут из отчего дома, ей не видать мужа. Она же хочет поскорее надеть венец, и не станет обливаться слезами, став моей, поверь.
Лорвейн покачала головой.
- Не оправдывайся, это ни к чему. Мне нет дела до девушки из рода людей, господин наместник. Кто я такая, чтобы судить ваш народ? Даже пожелай ты взять ее в свой дом против воли - мне с того какая печаль? Княжна мне не сестра и не дочь, - по прежнему спокойно улыбнулась она пораженному человеку, и дерзко взглянула в глаза, звякнув серьгами - не людская работа, ясно ощутил он - слишком тонкий узор...
"И душа точно из серебра - холодная и далекая".
- ...Но я верю тебе, - тем временем продолжала ведьма, хитро прищурившись, как лиса, - Ибо на месте княжны и ведьма не стала бы рыдать... - загадочно сказала она, оглянувшись через плечо.
Наместник молча пожал плечами. Он не понял, о чем говорила Лорвейн, но ему показалось, что кошка на окне фыркнула, снова отвернувшись, и дернув хвостом. А еще он поверил наконец, что слуги не лгали. По весне также спокойно улыбаясь пообещала ведьма наглому деревенскому старосте, спьяну грозившему лишить чести, что по своей воле будет с ним, и не раз - и около озера, и на лесной поляне, и в овраге у скал... И не обманула. Мужика так и собирали потом - руки на берегу, ноги у опушки, голова на каменном уступе, тело в овраге. Не нашли только глаза да еще одну мелочь... А сожженный до тла дом и перестраивать никто не пожелал, плюнули да обходить стали - положа руку на сердце, не только лесной ведьме этот бешеный бык проходу не давал, но и в деревне немало девок попортил. Оттого и не донесли князю правды, сказали - дом молнией спалило, старосту медведь задрал. Эстегор долго потом дивился, откуда в здешних лесах медведи с такими зубами...
Где то в подполе, прошуршала, громко пискнула мышь, и человек очнулся от страшных воспоминаний, - что было, то было, толку теперь думать? Все в руках судьбы - если подумать, сам виноват. А с тех пор нечасто, но все равно приходили люди к ведьме. И говорят, когда обещала, помогала без обмана, коли ее не обижать.
- Так что, поможешь мне добыть невесту? Двадцать золотых дам, и полсотни после, - повторил он.
Ведьма молчала, прикрыв глаза, раздумывала о чем то, перебирая пальцами камешки ожерелья - на простой нитке - остро граненные рубины, густо-алые, как кровь. Где и взяла такие... Не ведьме, княжне подстать.
- Помогу, - наконец кивнула она.
Но не успел Аскельд обрадоваться, сказала;
- Время сейчас не способствует чарам. Через три дня приходи.
Наместник раздосадованно хмыкнул.
- Да через три дня ее это плут за племянника государя просватает! - признался он, - А я жить не могу без нее.
"Без ее золота и земли", - хотела сказать эльфийка, но сдержалась - люди есть люди, их ругать - что малых детей.
"Что ж я, выходит, зря сюда тащился полдня?!" - также хмуро думал про себя Аскельд, начиная злиться.
Но вслух не подал виду - небось торгуется просто, нелюдь смешливая.
- Ты ведь не глупа, Лорвейн. Не откажи, сыщи способ... - не то, чтобы жалостливо, но польстил он, - Больше четверти века я один живу, пуст мой дом без жены. А Медвин и добра, и учтива, и собой хороша.
Эльфийка недоверчиво хмыкнула.
- Да неужели и впрямь красавица? Не в отца ли? - с усмешкой спросила она, блеснув в пальцах алым огоньком рубина.
Вспомнилась некстати окраина роханских степей, прекрасный серый конь, что сыну короля под стать. Только вот всадник был не для такого скакуна - кривоватый лицом, иссохший и обрюзглый, словно старый медведь по весне. Хотя в седле князь держался, надо сказать, уверенно, так, будто родился с поводом в руке.
И наместник усмехнулся, покачал головой, поняв, над чем смеется дерзкая ведьма.
- Не в отца, в матушку покойную. Ну такая красавица, чисто куколка!
Он уже и не надеялся, что ведьма передумает, но Лорвейн вдруг отпустила ожерелье, хитро улыбнулась, подняв глаза.
- Куколка, говоришь? Ну хорошо. К утру княжна будет на твоем пороге, - просто сказала она, глядя на кошку, тоже навострившую уши.
- Договорились!
От радости человек даже не подумал, с чего вдруг столь скорая перемена. Бросил на стол заранее заготовленный мешочек - наконец то сторговались! Он ждал, что ведьма пересчитает золото, но Лорвейн только кивнула, убирая монеты в кошель на поясе. Человек уже хотел уйти, как давешняя кошка, за его спиной неслышно спустившаяся с подоконника, тронула руку хозяйки лапкой.
- Постой.
Аскельд обернулся через плечо - эльфийка не глядела на него, заворачивая пару лежащих на блюде пирогов. В широкие листья, не в тряпицу, как заведено у людей.
- Возьми, не побрезгуй, господин наместник, - закончив работу, улыбнулась она, протягивая сверток, - Свежие, утром испечены.
Но он не спешил - кто ее знает...
- К чему тебе человека угощать?
Лорвейн снова улыбнулась.
- А это не от меня. От сестрицы моей. Она у нас славная охотница, едва не каждый день добычу приносит, - сказала она, мимоходом ласково погладив жмурящуюся кошку.
Аскельд пожал плечами, убирая сверток за пазуху - он слишком устал, чтобы удивляться.
- Что ж, благодарствую. Но помни, ведьма, должно остаться тайной, что был я в твоем доме, - строго напомнил он на прощание.
- Пока свет вечерней звезды не померкнет в Валиноре, не узнает правды ни единая живая душа. Клянусь тебе в том, - спокойно сказала Лорвейн, ласково коснувшись прохладной ладонью руки человека.
И кошка, сидевшая на краю стола, вдруг тоже положила мягкую лапку поверх, щурясь от солнца. Аскельд слегка вздрогнул - почудилось, зверь понимает людскую речь. А когда вышел за порог, заметил, что до сих пор сжимает рукоять меча - так, что даже костяшки побелели.
"Демоны бы побрали эту ведьму... Все у нее не по людски" - с нервной усмешкой повторил он про себя.
***
Солнце клонилось к закату, горизонт у края потемнел, окрасившись розовато-лиловым сиянием. Лес затих, умолкли в кронах птицы, и воздух стал прохладнее, с запада дул легкий ветерок, немолодой, рыжий конь пофыркивал, отмахиваясь от вездесущих надоедливых комаров.
"Странная девчонка..." - тем временем размышлял про себя Аскельд, плотнее запахивая куртку, и вспоминая загадочную улыбку ведьмы.
За пазухой, согревая и отвлекая тонким хлебным ароматом, шуршал данный ей на дорогу сверток. Человек на ходу достал его, придерживая одной рукой поводья, отломил край, недоверчиво разглядывая начинку.
"С чьим еще мясом... От колдуньи любых шуток жди. Кошка приносит - что она крупнее крысы поймать может?"
Поперек дороги, словно отвечая но вопрос, скакнул заяц. Аскельд принюхался - и правда, зайчатиной пахнет. Отломленную верхушку отдал коню, мерин понюхал и вмиг проглотил, замертво не упал, только всхрапнул довольно, оглянулся, надеясь, что еще перепадет угощение.
Наместник одернул его, бесшабашно, как мальчишка махнул рукой - а, была не была! Дорога длинная, а у него с собой кроме фляги с водой и не было ничего, с утра, нервничая, не додумался захватить.
Пироги и правда были вкусные - да и вроде как без яда, по крайней мере, хвост не вырос, и ничего важного не отсохло... На сытый желудок дорога пошла не в пример веселее, Аскельд, вытирая рукавом губы, и припомнить не мог, где пробовал такие пироги - у князя разве что. Вот уж ведьма... Чего только не умеет.
"А все же странные обе..." - про себя усмехнулся он, понукая коня.
И взошедшая луна призрачно улыбалась с небес, словно говоря - а то!
То ли еще будет, братец... То ли еще будет.
***
Ночная птица вспорхнула, резко крикнула, задев крылом колючие ветви, испуганная приглушенными переругиваниями в сторожке давно погибшего охотника. Несчастного Урга задрали волки, но крепкий дом недолго оставался без хозяина. А точнее - хозяйки. Когда сгорел под ударами темного войска таинственный Гондолин, огонь не пощадил и маленькое поселение, также укрытое в лесной долине. Имя ему было Эстенарэ, как злая насмешка судьбы "Город Застывшего Пламени". Ныне лежал он в обугленных руинах, и его жители, те, кто выжил в страшном пожаре, разбрелись по свету, плача и проклиная злой рок. Но одна из них, полукровка родом из Лихолесья, не рыдала, как другие. Доселе жила она в доме травницы, помогая ей во всем. И когда однажды, уйдя в лес за травами, на обратном пути услышала звуки сражения, увидела дым и языки пламени над стенами, то поспешили уйти в чащу, пока не заметили ее рыскавшие враги. Напрасно старушка-травница, также чудом выжившая в пожаре, плача, звала ученицу - больше не видели ее в тех местах. И не искали - припомнили, говорила девушка, мол есть у нее сестра в Гондоре, да братья близ Эрин Ласгален. Решили, туда и направилась она, напуганная близившейся войной. И ошиблись. Также, как ошибся один из врагов, отставший от своих, и бросившийся в погоню, заметив мелькнувшее за кустом платье. Спустя пару дней случайно нашли его у реки свои - и ужаснулись, настолько изорван огромными клыками был обгоревший труп, что по одному поясу и опознали. Но командир, едва взглянув на находку, о которой ему сообщили, только махнул рукой, скрывая укол липкого страха за ухмылкой, мол - сам виноват, надо было слушать приказа. А о том, кто сотворил такое, бросил, господин, де, без нас разберется, коли сочтет нужным. Всему свое время.
Но Лорвейн - так она сократила имя, не имея права титул своего Дома, ибо отец ее не был повенчан с матерью, но из упрямства не отказавшаяся от него, направилась вовсе не в далекий Зеленый Лес, и уж тем более не в светлый Гондор. Знала, как косо глядят на полукровок и люди и эльфы... И посчитала удачей через некоторое время наткнуться в пути на заброшенный дом посреди леса, в котором давно никто не жил, кроме больной кошки, едва передвигавшей лапы. Тут то и пригодились девушке знания, полученные от наставницы - и пускай она успела научить совсем немногому, этого хватило, чтобы вылечить несчастного зверя. Не то, чтобы из жалости - просто скучно совсем одной... С тех пор они так и жили, и Лорвейн, которую в окрестностях считали ведьмой, вовсе не горевала оттого, что в ее доме не слышно человеческих голосов.
Тем удивительнее было то, что сейчас, спугнув птицу, кто то недовольно фыркнул за дверью, - голос был старше и ниже, вовсе непохож на тонкий голосок эльфийки.
- ...Тесно, узко, в ногах дурацкие кружева путаются, да еще и спину сквозняком холодит! И как вы это носите?! - ворчал кто-то, шелестя шуршащей тканью,
- Другой стороной вообще-то... - невозмутимо откликнулась Лорвейн, звякнув склянками, - Холодить должно не спину. Чтобы жениху жарко было. Сядь, кстати. И потерпи чуть-чуть. Я быстро и осторожно.
- Чего еще...? Не лезь под подол, я приличная дама! Уййййййй!!! - от дикого визга, перемешавшегося со звуком разбившейся склянки, сова брякнулась таки с дерева, еще больше, чем обычно, вытаращив глаза, бешено взглянула на дом, мысленно покрутила крылом у виска, и мудро поковыляла в чащу пешком...
В доме, между тем, стоял такой шум, как будто там бушевала озверевшая рысь.
- Все, все... - голос эльфийки звучал еще тише обычного, словно она сидела под столом, - Ну я же не виновата, что у тебя такая шерсть! А мужчинам нравятся гладкие ножки и все остальное!
- Я этим мужчинам все остальное без всякого воска оборву!!! И тебе ноги отгрызу, зараза лесная! Предупредить не могла?! - продолжала кипятиться женщина, от неожиданности и резкой, обжигающей боли в первый момент вспомнившая и впоследствии перечислившая все интимно-родовые отношения дома Вейн, всех эльфов вместе взятых, и почему-то повелителя Трандуила с тремя орками лично. Что было совершеннейшей неправдой, ибо государь все же ценитель прекрасного, и до грязных, уродливых тварей никогда бы не снизошел...
- ...В конце концов, на это магия есть! - заявила слегка успокоившаяся дама спустя несколько минут.
- Да?! - с живым интересом воскликнула ведьма, восхищенно разглядывая мгновенно исчезнувшую шерсть, - Научи! А то мучаться каждый раз...
- Обойдешься! - мстительно хмыкнул в ответ женский голос, - Если долго мучиться, что нибудь получится. Поймешь, например, что тебе все эти мужчины даром не нужны.
- Ну почему же не нужны? Иногда нужны. Они такие забавные, - со смехом промурлыкала Лорвейн, - Кстати, ты перчатки перепутала. С чулками.
- Вот ты и доставай девчонку! Раз тебе нужны, - снова вызверилась неведомая женщина, со стуком бросая туфельки.
Эльфийка серьезно вздохнула.
- Как я ее без брата добуду? Он на третий день вернется не ранее. Мне ли биться со стражами князя?
- А я каким местом на княжну похожа?! - ехидно вопросила собеседница.
- Таким... До которого ей еще набираться и набираться опыта, - в тон отозвалась колдунья, - Кто у нас ведьма в конце концов?
- Обе, - ядовито хмыкнула дама, - И вообще, первая ночь - не последняя. Что потом?
- Потом... Потом суп с котом, - но ощутив, что это уже чересчур, эльфийка быстро отступила, мило улыбнувшись, - Молчу- молчу... хех.
- Позорище какое... - юная блондиночка в роскошном платье крутилась у зеркала, поворачивалась то так, то эдак, и недовольно морщила носик
Лорвейн смерила ее оценивающим взглядом, невозмутимо поправила ожерелья, и удовлетворенно кивнула. Но тут же хихикнула, не удержалась.
- А по моему- красавица. Будто и правда моя сестрица. Куда до тебя девчонке?
- Ну смотри у меня, Лорррка...
Голос молодой княжны напоминал шипение. Она в последний раз поправила прическу, нервным движением обмахнулась веером, и направилась к выходу.
- ЧЕРЕЗ ДВЕРЬ, милая... Привыкай.
Нежный голосок эльфийки, в котором сквозило неприкрытое ехидство, настиг ее в тот момент, когда она уже закинула ногу на подоконник. Чуть не сверзилась вниз, прожгла взглядом ведьму, спокойно убиравшую гребни и баночки, и хлопнула дверью так, что оборвалась пружина, жалко звякнув медью.
- Да хранят тебя Валар и все лесные духи, моя прекрасная княжна, - взглянув ей вслед, проговорила эльфийка, - От всего сердца желаю, чтобы тебе повезло с мужем.
И ее голос прозвучал на удивление совсем иначе, тепло и ласково, без тени обычного сарказма.
***
В доме наместника на рассвете все уже было готово к свадьбе. Он сам не знал, отчего поверил лесной колдунье, но все же приказал накрывать столы, созвав музыкантов, и привезя священника, который дремал теперь в передней, дожидаясь своего часа. Сам Аскельд с первого луча солнца нервно прохаживался у ворот, в глубине души теплилось опасение - вдруг обманула девчонка, и он только опозорится перед людьми? Но нет. Спустя всего полчаса показалась на дороге одинокая фигурка. Княжна ехала на забавном белом ослике, чья сбруя была украшена цветами, без сопровождающих, закрыв лицо кружевной вуалью. Наместник поспешил навстречу, коротко поклонился, подал руку, помогая спуститься, скрывая волнение за почтительными манерами.
- Здравствуй, княжна. Я ждал тебя, и надеялся, что меня не обманут. Не обижала ли тебя... - он хотел сказать "ведьма", но не стал ее выдавать, - Не был ли кто-то неучтив к тебе по пути сюда?
Девушка отрицательно покачала головой. И не успел человек протянуть руку, сама откинула вуаль, подняла голову, улыбнувшись застенчиво и ласково.
Аскельд невольно улыбнулся в ответ.
- Ты ведь уже все знаешь, правда, Медвин? О том, кто я, и зачем ты здесь. Ты согласна стать моей женой? - спросил он, приподнимая ее лицо, и взглянув в глаза.
Княжна снова промолчала, видно из скромности, но кивнула, зардевшись, и быстро опустив ресницы.
Наместник облегченно вздохнул.
- Слава богам. Идем, отдохнешь с дороги, служанки помогут тебе, если что-то понадобится, - сказал он, мысленно уже обдумывая торжество.
Медвин опять улыбнулась, взяла его за руку раньше, чем человек успел протянуть ладонь. В ее глазах промелькнуло торжество, но он, занятый своими заботами, конечно же ничего не заметил.
***
Свадьбу сыграли к вечеру, и девушка, скромно сидящая по правую руку от наместника, притягивала всеобщее внимание свой красотой. Она почти ничего не пила и совсем мало ела, весь вечер сидела, не проронив ни слова, застенчиво потупившись под легкой вуалью, отчаянно краснея, когда гости кричали "Горько!"
Молча покачала головой, когда кто-то требовал, чтобы прекрасная княжна спела вместе с мужем, и наместник одернул друга, - мол сам не видишь, какая она скромница? Просто диво - восхищались старики. Но танцевала Медвин прелестно, так ловко, что даже подвыпивший Аскельд ни разу не наступил ей на ногу. И улыбалась, так тихо и ласково, что никто не сомневался - она счастлива, как только может быть счастлив человек при жизни. А когда наступила ночь, и молодых с шутками провожали в спальню, по пути совсем не плакала от страха, как обычно рыдают юные невесты, помня матушкины наставления.
И Аскельд, выпроводив наконец хохочущего друга, сыплющего скарбезностями, и заперев дверь, обернулся к девушке, сидевшей на богато убранной краю постели, он мог только поражаться... Княжна в свете белых свечей казалась еще красивее, чем он ее помнил. И совсем другой. Нет, ее лицо, волосы, руки - внешне все было прежним, но то, как открыто и смело взглянула она на человека, наконец-то подняв глаза, и улыбнувшись - жарко и обольстительно, ни капли не походя на невинную девушку. То, как она стянула перчатку, прихватив зубами, подняла руки, распуская волосы, гибко выгнулась, одним движением сбрасывая накидку, изящно изогнувшись, как кошка, и тряхнув головой, призывно взглянула из под ресниц.
"Вот те на... А колдунья, видать, пленнице на дорожку неплохие советы дала... тем лучше, меньше возни, больше толку! За такое и пять золотых сверху накинуть не грех!" - промелькнула расчетливая мысль в голове наместника, губы тронула усмешка. Он шагнул вперед, - от волнения выпил давеча лишнего, и в глазах слегка двоилось, но протянутые руки, и тихое "иди ко мне" все равно расслышал.
"Десять золотых... Нет, - сто!" - поражаясь сам себе подумал Аскельд, шалея, как в юности, от острого желания, пряной, темной пеленой затмившего все на свете.
Но едва он коснулся рукой подола, сминая легкую ткань, Медвин отпрянула, шаловливо погрозила пальчиком, намекая, мол - не спеши! Рассвет не скоро, вторая перчатка еще не снята, да и туфельки на месте... И вообще, ни к чему так грубо рвать дорогое платье!
Впрочем, наместник, простой по натуре человек, да вдобавок порядком одурев от вина и желания, намеков уже не понимал. Только рассердился, - как же так?! Сначала зовет, потом отталкивает! Снова попытался схватить, но девушка легко и необычайно ловко вывернулась из рук.
- Ну, ну... Ты же не мальчишка, да и я не служанка. Куда же такая спешка? А поцеловать? - впервые подала голос она, и звучал он так мягко и бархатно, что казалось - кошка промурлыкала, коварно и нежно.
Аскельд всерьез разозлился.
- Ты давай, не дури... - повысил голос он, - Жена должна повиноваться мужу! А я и есть не мальчишка, чтобы играть со мной!
Медвин вновь усмехнулась, наклонив голову, и накручивая локон на палец.
- Ну, что ж поделать... Я люблю играть, скучно мне иначе. Муж мой получит сполна все, что пожелает, но придется вначале уступить немного, мой господин. А не то за дверь выставлю, а у порога холодно спать, - насмешливо промурлыкала она.
Наместник от такого аж протрезвел... Он не был злым человеком, и считал, бить слабую женщину только трус может, но эта девчонка... Что она вообще о себе возомнила в первый же день?! А притворялась такой скромницей...
- Дрянь негодная! Еще женой не стала, а уже смеешь мне приказывать... Ты станешь меня слушаться, или пожалеешь, запомни! - злость, вино и неудовлетворенное желание кипели внутри, он замахнулся - больше чтобы припугнуть, знал, что не достанет ударить. Но Медвин отпрянула еще дальше, так, что он едва не снес столбик балдахина. И когда взглянула на мужа, в ее сузившихся глазах, сверкавших сквозь растрепанные волосы, плескалась звериная ярость.
- Еще как смею! Ибо сама никому не подчинюсь, если ты еще не понял! И никогда не забуду, как обманулась насчет тебя... Все люди - не более, чем тупые скоты, возомнившие, будто они венец мира! А ведь я полюбила тебя с первой встречи, и думала, ты не такой дурак! Больезнь твою на себя взяла. Какой же я была слепой... Убирайся отсюда, мне глядеть на тебя больно! - крикнула она, отталкивая человека так, что он едва не упал. А когда вскочил, схватив обезумевшую жену за руку, то сам едва не вскрикнул - ее ладонь в руке вдруг стала кошачьей лапой. Острые когти полоснули по лицу, темная лесная рысь заметалась по комнате, сшибая все на своем пути, и когда испуганные шумом гости ворвались в спальню, то заметили лишь тонкий хвост, черной змеей исчезнувший в разбитом окне, да наместника, прижимавшего рукой окровавленную рану.
- Валар, да что тут случилось?! - только ближайший друг наместника рискнул подойти к нему, настолько лицо человека исказилось от ярости.
- Ведьма случилась!!! С демоном! А потом родилось вот это, чтоб их там всех драконы пожрали! - рявкнул он в духе самого Альзея, отталкивая его, и выбегая из комнаты. Перепуганные гости расступались, делая обережные знаки...
***
Черный лес щетинился острыми пиками, луна еще не взошла, и маленькое озеро в закатных лучах пламенело алым, точно жерло Ородруина.
К его берегу и вышла испуганная девушка, - таинственная блестящая гладь манила отблесками из за ветвей, казалась твердой и гладкой, как зеркальная амальгама. Она присела рядом, осторожно коснулась воды, машинально умыла лицо - напиться не рискнула, хотя вода была чистой, будто из родника.
Но куда идти дальше? Усталой, озябшей, понятия не имеющей, где находишься...
"Валар, помогите мне... Неужели я так и умру здесь?!"
Она все же заплакала, тихонько, как дитя, спрятав лицо в ладонях, прижавшись спиной к стволу, ощущая, как болят непривычные к пешему пути ноги. И вздрогнула - где то совсем рядом хрустнула ветка, прошуршал не то сухой лист, не то тихий смех.
"Что там... Неужели еще какое то чудище?! Как же страшно..."
И все же заставила себя взглянуть сквозь пальцы. Под нависающим мшистым валуном, в сплетении ветвей росшего у обломков боярышника, стояла женщина - издали не разглядеть, видно было только зеленое платье, сливавшееся с листвой, да лицо - слишком бледное для человека.
"Хоть не зверь и не призрак... И то счастье!"
- Эй... - несмело позвала девушка, с надеждой помахала рукой, - Эй, не прячтесь! Помогите мне, прошу вас!
Она в отчаянии смотрела вперед - мало ли, может вообще примерещилось в сумеречных кустах? Но нет - отодвинув ветви, навстречу вышла девушка, едва ли старше. Только глаза у нее были совсем не юные... И уши острее, чем у людей. Впрочем, несчастной было уже все равно - человек ли незнакомка, эльдар, да хоть гномка бородатая! Лишь бы вывела из этой чащи...
- Я княжна! Спасите меня, госпожа! - уже смелее крикнула она, - Мое имя Медвин, дочь Эстегора! Мой отец богат, у него хватит золота наградить вас за доброту!
Девушка ласково улыбнулась , подходя ближе. Покачала головой, словно говоря - что мне его золото? Будто это самое дорогое, что есть на свете...
- Я всего лишь колдунья. Лора из дома Вейн, что в Эрин Ласгален, Зеленом Лесу по вашему. Не бойся меня, дитя. Лучше поведай, как же ты очутилась здесь? - спросила она, с интересом склонив голову, разглядывая юную золотоволосую девочку - и глаза у нее были карие, как терпкий горчичный мед...
"А не дурак все же человек... Хотя и дурак"
- Как...? - Медвин растерянно улыбнулась дрожащими губами - она и сама не знала...
Помнила, как пришел на двор красивый кузнец, не местный - за спиной узкий меч, волосы длинные, черной косой убраны, на руках серебряные браслеты резные. Стражам сторговал колечки да ожерелья для невест, смеялся над подружками, уболтал строгую нянюшку, общался показать ожерелье, что лишь княжне под стать - никому больше и видеть нельзя.
Шутя поднял на руки, обнял крепко- крепко, закружил так, что зазвенели подвески... И губы так близко были, казалось - поцелует под восхищенные оханья служанок. Но лишь глаза сверкнули изумрудным огнем, да нянька закричала пронзительно, как раненая собака, которой перешибли хребет - а потом в глазах помутилась, и больше Медвин ничего не помнила. Точно спала наяву, и снилось, будто несет ее над лесом черный дракон, осторожно держа когтистыми лапами... А проснулась здесь, на поляне у озера, и не было никого рядом, даже птицы не пели...
- ...Видать и их изничтожил проклятый монстр! - запальчиво окончила сбивчивый рассказ княжна.
В зарослях что-то прыснуло. Лорвейн, не оглядываясь, показала кулак, прикрыв руку подолом.
- Так значит, похитило тебя чудище страшное... - за спиной снова угрожающе зашипело, - ...Страшно могучее, - торопливо поправилась она, и принесло в наш... То есть - мой лес, на мою голов... Поляну.
- А вы его прогнали, да, госпожа колдунья? - наивно воскликнула повеселевшая девушка.
Эльфийка нервно хмыкнула.
- Ну... Не совсем я... И не совсем прогнала, - уклончиво ответила она.
Описывать битву с чудищем у нее не хватило сил и фантазии, только бы не расхохотаться...
- Чудище как бы само... Растворилось во мраке. Они это умеют... Когда не надо. Зато когда надо не дозовешься. А я...
- Что?
- Я говорю, пора пить чай! - вовремя нашлась Лорвейн, загораживая спиной черный валун, некстати шевельнувшийся, - Бедная девочка... Сколько же страха ты натерпелась! Идем скорее домой, тебе нужно отдохнуть и поесть, прежде всего... - приговаривала она, помогая княжне встать.
Медвин зачарованно подняла взгляд.
- Тут живут дивные эльфы?
- Ой, каких дивных тварей тут только не живет... Я например. И эльфы... Дивные... Наверное. С чего бы и не жить? Такой хороший лес, - продолжала петь Лорвейн, увлекая девушку на едва различимую в сумерках тропинку.
Когда они скрылись за поворотом, валун за их спинами открыл глаза. С хрустом потянулся, ехидно фыркнул, и взлетел к небесам. Туда, где сияла белым серебром загадочная, круглая луна.
***
Медвин толком не за помнила путь к дому ведьмы - и немудрено, ночью в лесу и бывалый охотник заблудится. Но Лорвейн каким то чудом вывела ее к самому порогу слегка покосившегося дома, крепко держа за руку, и не давая споткнуться - сама она шла легко, будто и не устала ничуть, хотя ростом и хрупкостью была сестра княжне, которая от усталости с ног падала.
Фонарь на пороге не горел, ведьма на ощупь отворила дверь, пробормотав что-то, бывшее наверняка эльфийским заклятием, хотя и звучало как гоблинское ругательство, усадила гостью на постель, сунула в руки мявкнувшую пушистую кошку, больше княжны обалдевшую, судя по выражению усатой морды, и скрылась за перегородкой. Через пару минут оттуда протянуло ароматным чаем, а потом и хозяйка вернулась, держа в руках чашку с травяным настоем.
- Выпей, дитя. Тебе нужно отдохнуть, - мягко повторила она, - Я побуду рядом, чтобы тебе было спокойней.
Княжна устало улыбнулась, отпивая глоток - настой на удивление был совсем не горьким.
- Спасибо вам, госпожа колдунья... Вы так добры!
Лорвейн молча улыбнулась в ответ, присела на лавку, негромко запела что-то на своем языке. Кошка урчала на коленях, ее мурлыканье и тихий голос слились воедино, как ручей и река, едва выпив последний глоток девушка уже задремала.
- Спит?
Кошка осторожно тронула коготками руку, понюхала край чашки, и фыркнула.
- Угу. Столько сон-травы и кобылу свалит. Только ненадолго, а то не разбудим потом. И кстати еще раз возьмешь меня за шкирку - уши отгрызу!
- Вот и славно. Нам надолго и не надо... - довольно отозвалась колдунья, убирая чашку, привычно не услышав того, что не читала нужным.
И как в воду глядела - на улице устало, зло заржал взмыленный конь, всадник дернул повод, тяжеловато спешиваясь. Аскельд не так уж плохо держался на лошади, но до лихих роханских всадников ему было далеко.
Он редко злился, однако нынче кипел от ярости, с трудом сдерживаемой усилиям воли, распахивая жалобно скрипнувшую дверь.
- Дурить меня вздумала, ведьма?! - без предисловий рявкнул он, рванув из за спины короткий арбалет.
И осекся, заметив мирно спящую княжну, на груди которой прищурившись, вальяжно развалилась дремлющая кошка. Хозяйка стояла у окна, неторопливо обернулась, бесстрашно глядя в глаза взбешенному гостю.
- Не бесись, господин наместник... Под охранным заклятием она была. Не одна я ведьма не белом свете. Недоглядела, не спорю, ну так теперь без обмана все. Девица чиста, как первый снег, - спокойно, но как показалось человеку - сквозь зубы проговорила она, - Хоть сейчас забирай, сестрица моя не любит чужих. Еще оцарапает твою красавицу.
Кошка и правда вдруг зашипела, выгнув спину, и хлестнув девушку хвостом по щеке, вспрыгнула на подоконник.
- Ой... - проснувшаяся княжна сонно хлопнула глазами, и натянула одеяло повыше, - Кто это, госпожа колдунья?
Аскельду на миг показалось, что он присутствует на ярмарочном шоу, где над ним смеются наглые актеры.
- И ты издеваться будешь?! - мрачно спросил он у невесты, слегка испуганной потемневшим взглядом.
- ...И не помнит ничего, - меланхолично подсказала эльфийка, - Это воин, который спасет тебя от дракона, Медвин, - снисходительно, как малому ребенку улыбнулась она княжне, - У него большой дом, большое место при государе и... Все остальное большое.
Девушка покраснела.
- Что?! - в один голос выпалила она вместе с будущим мужем.
Лорвейн хмыкнула.
- Любовь к тебе. Ради нее он решился бросить вызов страшному чудищу... Недобросил, правда, но уверена, он храбрый воин и сможет защитить тебя от любого врага, - сказала она, подумала и уточнила - Нормального.
Княжна, к которой с отдыхом вернулось чувство собственной важности, недоверчиво взглянула на испачканное засохшей кровью лицо, которое пересекали глубокие царапины.
- Кто же столь храброго воина так изукрасил?
"А девчонка не совсем уж дура..." - подумалось Лорвейн.
- Ты! - перебил раздумье все еще сердитый наместник.
- Я?! - ошеломленно уставилась на него княжна, и со знанием дела возразила, - Да как бы я не злилась... тут кошачьи когти нужны, не людские. Моего батюшку на охоте рысь однажды так наградила... А матушка не могла, как ни старалась.
Аскельд отчего-то вздрогнул.
- Глупости не мели, - оборвал он, - Балрог с ним. Ты это... замуж хочешь?
Медвин, услышав магические для всех девушек слова, мгновенно позабыла обо всем.
Оценила лицо, с которого мысленно стерла царапины, дорогую одежду, статную, высокую фигуру, узорчатую рукоять меча, и со скромным, хорошо отрепетированным кокетством улыбнулась:
- Кто же не хочет...
- Я, например, - подала голос Лорвейн.
- Так ты ведьма. Кто ж тебя замуж возьмет? Таких дурней поди и не свете нет, - язвительно хмыкнул постепенно успокоившийся мужчина. И снова повернулся к невесте.
- Вот и замечательно. Идем, дорогая?
- Куда?! - наивно наивно хлопнула ресницами княжна.
- Домой. Спать пора.
Девица покраснела, прикрывшись рукавом.
- Так нельзя до свадьбы-то... - чуть слышно пролепетала она.
- Можно! - строго перебил наместник, - Еще как можно! Нужно. Проверять все нужно по нынешним временам. Сначала проверять, потом жениться. А то вчера женился уже. Чуть не ослеп потом... От такой красоты. Да и батюшка твой точно не отвертится... - Бормотал он, подталкивая не сопротивляющуюся девушку к выходу.
Небрежно бросил на стол золото, и обернулся на полпути;
- И если она опять во что-нибудь превратится - пеняй на себя, ведьма!
Колдунья промолчала, чуть склонив голову набок в безмолвном прощании.
- В бревно она превратится. Будет удивительно гармоничная пара с дубовым пнем, - спокойно и презрительно бросила она вслед хлопнувшему дверью человеку.
И искоса взглянула на кошку. Кто сказал, что звери не умеют говорить? Их глаза говорят больше, чем глупый набор звуков. И не поймет ничего только сущий болван.
"Ох и дурак же ты... проглядел свое счастье".
- ...Пойду, прогуляюсь. Не плачь, Куколка. Люди глупы, на то они и люди, - тихо вздохнула Лорвейн чуть погодя.
Но погладить не рискнула - кошки не выносят жалости.
...Садясь на коня, наместник заметил в окошке черную тень. Кольнуло у сердца.
Кошка смотрела вслед, гордо и независимо.
И казалось, была совершенно согласна.
***
Полная луна освещала холм, и травы в ее сиянии колыхались призрачным серебристым морем. Дракон лежал, положив тяжелую голову на камень, осторожно выдыхая струйки дыма, завивавшегося пепельными кольцами. Лорвейн подошла тихо, только мох шуршал под ногами. Присела рядом, подобрав зеленоватый подол, ласково погладила теплый костяной нос, улыбнувшись:
- Спасибо тебе.
- Пожалуйссста, малышшка, - дракон фыркнул, его голос звучал глухо, когда он повернул голову, блеснув зеленым зрачком, - Я улетаю, ты знаешшь, родная? На расссвете. Врремя пришшло.
Эльфийка грустно улыбнулась.
- Знаю. Железные горы зовут тебя, как меня некогда звал Эрин Ласгален... мой Зеленый Лес.
Но дракон, казалось, думал совсем о другом.
- Пройдет врремя, и люди перестанут веррить в "небесный огонь лесной ведьмы". Кто станет защищать тебя, когда я буду далеко? Ты не воин, тебе нельзя оставаться тут одной. Хочешшь - полетим вместе? - с затаенной надеждой предложил он.
Но Лорвейн покачала головой.
- Я должна отыскать свой путь. Пожалуйста, не думай, будто я не хочу тебя видеть. Просто - не вечно же мне прятаться за спиной брата, - и прежде, чем он рассердится, снова улыбнулась, - Не бойся за меня, родной. Я скоро покину эти места, уйду вслед за тобой. И перестану притворяться страшной ведьмой.
Дракон ничего не ответил, вздохнул, прикрыв глаза. Он все понял, и как бы ни был упрям, не стал спорить. Тем более, что переубеждать Лорвейн, когда она что-то уже решила про себя, было абсолютно напрасными трудом.
Они долго молчали, тучи, затянувшие небо, скрыли луну, покапал, и тут же стих короткий дождик, и черно - стальная чешуя дракона теперь блестела, словно украшенная бриллиантовой пылью. Черная кошка подошла, неслышно ступая по влажной траве, брезгливо одергивая лапки. Потерлась о локоть - не хозяйки, у кошек не бывает хозяев. Эльфийка была ей подругой, не единственной, но, наверное, самой близкой. По крайней мере, равной. Ведь кошки видят и знают куда больше людей.
- ...А что же ты, Куколка? Пойдешь со мной? - чуть погодя, задумчиво спросила эльфийка, поглаживая разлегшуюся на коленях кошку, и словно ничуть не сомневаясь, что ей уже все известно.
Кошка лениво приоткрыла один глаз, шевельнула кончиком хвоста, напоминающим черную змейку, которая жила своей жизнью.
- Нет. Я очень благодарна тебе, ведьма, и никогда не забуду добра, что ты для меня сделала. Но я остаюсь, извини. У меня в этих местах есть... крайне важное дело, - промурлыкала она, ничуть не устыдившись.
Дракон искоса взглянул на них - но Лорвейн не капли не казалась обиженной или даже удивленной:
- И живет твое... крайне важное дело в доме наместника, верно? - только и усмехнулась она. И серьезно спросила, - Почему ты зовешь меня ведьмой, Куколка? Ведь ты знала, что все это - только игра, в которую мы играли с людьми, чтобы нас не трогали лишний раз.
Кошка фыркнула, не удостоив ответом, гордо отвернулась, будто бы случайно прижав ладонь эльфийки острыми коготками.
- А потому, что вредная ты выше всякой меры, Лорка... вредная и ехидная.
Но дракон без труда ощутил, что хитрая кошка не сказала и десятой доли правды. Ощутила это и Лорвейн. И тоже промолчала.
Так и сидели они в лесной тишине, долго - долго, первые лучи солнца уже коснулись горизонта, подкрасив золотом макушки деревьев, когда эльфийка вдруг обернулась к дракону, тихо, чтобы не потревожить спящую кошку, попросила:
- Подари мне флейту, родной?
- Шш..хррр? - неразборчиво хмыкнул тот, скрипнув черными пластинами гребня, - На память?
- На жизнь. Зарабатывать, - Лорвейн усмехнулась в ответ, - Что у меня еще есть, кроме сказок? Я чужая людям, но привыкла жить рядом с ними, привыкла казаться милой и приветливой, привыкла засыпать и просыпаться в маске. Немало на свете тех, кто полюбит меня, лишь как сон, мимолетный и зыбкий, но найдутся и те, кто защитит и поможет. Коли не даровала мне при рождении благая Элберет иного дара, кроме улыбки и глупых мечтаний, то и нет мне другого пути, как стать менестрелем. Ибо нет у меня ни стальных клыков твоих, ни могучих крыл, ни опаляющего пламени.
От внимательного драконьего взгляда не ускользнуло, что эльфийка, хитрая, как и ее кошка, не соврала ни капли, но о многом умолчала. Быть может, о большем, нежели открыла ему. И все же он только ухмыльнулся, снисходительно, ласково и мудро.
- Что ж... будет тебе флейта, мечтательница ты наша. Будет она из светлого дерева, сияющего под луной, точно серебро, и окована мифрилом по краям, чтобы не стерлась в долгом твоем пути. Но вот чем украсить ее, ума не приложу? Не подскажешь, малышшка?
Лорвейн задумчиво улыбнулась. Оглядела себя, подумала, и решительно сняла с шеи ожерелье, протягивая его брату:
- Вот! Укрась, пожалуйста, рубинами, что дал мне когда то. Нет и не будет для меня драгоценности дороже этих камней.
Дракон удивленно присвистнул, не то недоверчиво, не то уважительно, осторожно подцепил когтем тонкую нить:
- Крровь огня... лунная флейта, чистая, как сам свет, станет рубиновой, станет петь музыку драконов, огня и кррови.
- ...Тихая мелодия ночи, сияние полной луны, ее холодная нежность разгорится неистовым пламенем, текущим в жилах древних змеев, станет неукротимым ветром, что разрезают ваши крылья. Станет жарким воздухом, что согреет меня в непогоду, прогонит метели из души моей, не даст забыть своих небесных братьев, - подхватила эльфийка, и глаза ее сверкнули темной, опасной искрой, безумной и дикой, той, что выделяла лихолесских эльфов среди прочих невозмутимых собратьев, как лесной кот выделяется среди домашних, - Подари мне такую флейту, и быть может, однажды песню, что она споет, услышит тот, кто поймет и подхватит напев, тот, кого я видела во сне и жду наяву. Я знаю, ты не веришь, будто он рискнет взглянуть в лицо судьбы, рискнет шагнуть навстречу, но я чувствую незримую нить, знаю, что не одинока на этом свете, и даже если однажды сгорю, не дождавшись счастья, прежде взгляну в его глаза, прежде спою на всех перекрестках, и на одном из них он услышит мои песни, обязательно услышит, ибо они все - о нем. Я люблю играть, как и он, и мы еще поиграем, обещаю тебе, а уж коли попадется - не отпущу. Он хороший игрок, но и я не уступлю ни на шаг.
- Сколько же в тебе огня... такого огонь, который и Ульмо не загасить всеми его моррями, - покачал головой черный дракон, не то сокрушенно, а может быть - с восхищением, - Смотрри только, как бы он не сжег тебя саму, малышшка...
- Так ты скуешь мне рубиновую флейту, учитель всех кузнецов? - упрямо повторила эльфийка, сделав вид, будто ничего не услышала и не поняла - она всегда так делала, когда не хотела отвечать.
- Будь по твоему... лунная мечтательница - что с тобой поделаешшь? - просто кивнул дракон, прикрыв глаза, и незаметно вздохнув.
Он не купился на лесть, просто лучше других знал, с судьбой бесполезно спорить, сколько не прячься от нее, сколько не беги, от себя не скроешься ни в золоте, ни в бедности, ни в Средиземье, ни в Амане. Лорвейн же словно видела в сплетении дорог и сонме лиц свое предназначение, и перечить ей было попросту глупо.
- Спасибо, родной мой... - выпала роса, и в лесу стало прохладно.
Лорвейн прижалась к теплому боку, - драконы никогда не мерзнут, и вместе с ними невозможно застыть от холода. И поэтому всегда так трудно расставаться... даже зная, что не раз еще встретишься.
- Приходи к черрной скале, что высится над Железными горрами. Озерным крраем называют люди те берега, далеко отсюда, но коли будешшь в родных местах, прриходи, Лорвейн, - словно услышав мысли, глухо рыкнул дракон, от теплого дыхания защекотало шею.
Эльфийка улыбнулась, поправила растрепавшиеся волосы, звякнув серебряными крыльями-серьгами, прошептала, так тихо - только кошке, дремлющей на коленях услышать.
- Я приду. Только ты жди меня, Лоноэ. И не забывай. Никогда.
Эпилог
Богато и покойно жил наместник с юной женой. Да только говорили, нет - нет, а и проводит долгим взглядом каждую черную кошку, что повстречает на улице. И мельканет в его взгляде не то досада, не то тоска... а к осени, откуда ни возьмись, пришла и поселилась в покинутой лесной избушке молодая женщина, и были ее косы темнее ночи, а глаза отливали желтизной, словно рысьи... делала она игрушки на продажу, да так хорошо, что казалось - деревянный воин сейчас ринется в бой, тряпичная красавица кокетливо взмахнет ресницами, а соломенная птичка расправит крылья, взлетая к небесам. А лучшую свою игрушку - войлочную черную кошечку, раскрашенную золотым и серебряным узором, мастерица приберегла к рождению дочери в доме наместника, да и отнесла ему, с поклоном оставила на пороге, и тихо вернулась к себе, улыбаясь загадочно и хитро, не спросив платы, зная, что и без того всему есть своя цена... Но это уже совсем другая история.
А эльфийку из сожженного города в тех местах больше никогда не видели, ушла она лесными тропами, растворилась в глухой чаще, и вскоре все решили - и не было никогда на свете такой ведьмы. Сказки все это, что сказывают малым детям выжившие из ума старухи.
Сказки да куклы.
Примерный перевод;
Ai, Telie - "здравствуй, Куколка"
лоре - мечтание
анне - дар
гвейн - вечер